Сказки

«Капля – Озерцо»

Прогуливаясь с дедушкой по лесу, в поисках ежевики, Настенька увидела каплю падающую с неба.

- Дедушка, дождь начинается. На Землю упала крупная капля.

- Это хорошо внучка, это очень хорошо.

- Что же тут хорошего, - мы под дождь попадем, промокнем, заболеем.

- Посмотри на небо, видишь, небо чистое. Это не дождик, это озерцо на землю вернулось.

- Расскажи дедушка, про озерцо. Это твоя новая сказка? – спросила девочка, - привыкшая к дедушкиным сказкам и небылицам, которые старик рассказывал сходу, как будто под рукой был томик сказок.

- Нет, деточка, это быль, о которой мне рассказывал мой дед. И ей уже более 10тысяч лет. Ну, садись на пенек поудобнее, а то притомилась, передохнем, а я тебе как раз и расскажу.

Встало утром как – то Солнце, потянулось, улыбнулось новому дню и увидело под собой отражение свое. Яркое, красивое, светлое. С разбегающимися лучиками во все стороны.

- Странно, - подумало Солнце, - еще вчера ничего подобного не было. Неужели все это мой сон. И решило Светило искупаться. Денек был весенний звенящий от трелей птиц, наполненный запахом хвои пихты и вековых кедров, стоящих плотным кольцом вокруг озера. Ступило осторожно Солнце с одного краю в воду, раздвинув к берегу кувшинки. А Водичка прохладная, серебряная, прозрачная и чистая, чистая. Рыбка в воде плещется, играет, с Солнцем заигрывает. Тут и окунь золотистый, и окунь серебристый, и карп зеркальный и сомики шустрые мимо них ныркают, дела свои делают. Понравилось Солнцу, зашло с другого краю, - а тут березки тонкие притаились, Солнцу платочками белыми машут, озерный покой охраняют. Осмелело Светило небесное вошло в середину озера и давай плескаться, в чистых сладких водах омываться.

- Откуда ты взялось такое прекрасное Озерцо? – спрашивает Солнце у Озера.

- Небом я рожденное, с каплей на землю упало и выросло.

- Что же ты на земле делать будешь? – удивляется светило.

- Людей лечить.

- Зачем лечить, врачи есть… - рассмеялось солнце.

- Видишь берег песчаный, а дальше от берега глина голубая вперемежку с кварцевым песком. Это серебро они содержат, так же как и моя водичка. Я буду лечить всех, кто придет ко мне и от всех болезней. И молодость возвращать и разум, тем, кто сбился с пути.

- Ох, и рассмешило же ты меня. – Солнце рассмеялось на всю округу. Да по земле миллион озер.

- Тише, тише, - прошептало озерцо, - видишь, уточка с утятами плавает, не спугни. А то, что ты смеешься, это хорошо. Значит, и тебе я помогло, раз ты за столько лет рассмеялось впервые.

- И, правда, - согласилось Солнце, - столько лет мне было не смешно и не радостно. Светило и светило, землю освещало, а сейчас так отдохнуло в твоей прохладе, и сил набралось. Ну, что ж, спасибо тебе озерцо. И покатилось Солнце дальше за ветки берез, за верхушки кедров. А потом и вовсе, спать ушло.

Утром следующего дня встало Солнце, потянулось ото сна, улыбнулось, а озерцо ему в ответ улыбается. Ох, и хорошо же день начинается! Плюхнулось Солнце в Озеро, плещется, не нарадуется. Смотрит, семейство бурундуков прискакало испить водицы в жаркий денек. И не узнать стало зверьков после долгой зимы! Вернулась к ним энергия, подвижность, живость. Шубки заблестели как новенькие. Стали они, прыгать по земле, ветвям деревьев, гоняются друг за другом, дерутся между собой. С легкостью и ловкостью прыгают с ветки на ветку, с дерева на дерево, издавая свое «цыканье» и свист. А потом спускаются на землю к озерцу и снова жадно пьют. Прибежала стайка певчих трясогузок, тоже испила озерной водицы, понравилось, и осталась она гнездится в этой местности. Плывет уточка по воде, покачивает, ее озерцо нежно на волне. Радуется Солнце, что это не сон. И тоже спозаранку до заката плещется, открывая и закрывая кувшинки на ночь. Стрекочут весело стрекозы, порхают бабочки. Тишь и благодать, рай земной. Пихты вековые и кедры подпирают кронами небо, чтобы оно тоже в озерцо не упало, любуясь собой, в отраженье.

Забрел тут старец к озерцу, удивился: - Сколько тут собирал грибы, а озера отродясь не было. Ну, да видно что – то спутал я. - И решил искупаться. Вошел в озеро, а вода небесно – голубого цвета. Сверкает на Солнце, переливается. Решил испить. Набрал в пригоршню, а вода сладкая, словно родниковая. Отдохнул в тени могучих кедров. И так ему на душе стало легко и светло. Что сам себе удивился. Как будто пятьдесят лет с плеч долой скинул. Глаза засветились ярким светом. Сердце запело. Поспешил он домой, словно молодой. А дорожку к озерцу, про себя заприметил. И привел на следующий день свою старуху, которая хворала. А сам пошел по ягоды. Росла вдоль пихты и елей красная спелая земляничка, да так много, что не успевал старик наклоняться к ней. Вот урожай так урожай, не мог он нарадоваться. Кустики в ответ ему кивали своими головками, мол, приходи еще. В лесу стояла звенящая тишина, наполняющая душу благодатью и несказанной радостью. Увидел старик, что солнце скрывается в кронах деревьев, и поспешил к старухе. Каково же было его удивление, когда увидел он на ее месте, помолодевшую женщину. - Да, еще раз подытожил про себя старик, и вправду, видно озеро волшебное.- Обнял жену и счастливые, здоровые, полные сил и энергии, побрели они в свою деревню.

Ох, и потянулся же туда народ, как прознал то про силу Озерца. И стар и млад. Сначала лечиться приходили больные, а потом и здоровые потянулись. Всем хотелось живой водой напиться и омыться, силы богатырской набраться.… Почитали деревенские жители озерцо, в пояс ему кланялись, благодарили. Озерко нежной волной им отвечало, Светило небесное до дому людей провожало. Протоптали тропку к озерцу заметную. Стали в этой деревне жить долго до 100 - 150 лет. Хворать все перестали. Про болезни и аптеки позабыли совсем. Узнали про ту деревню журналисты – телевизионщики, а ну давай все выспрашивать, вынюхивать. У местных жителей тайну молодости выпытывать. А народ деревенский простой, со всеми здоровается, всем добра и счастья желает. Отвели их к озерцу. Ох, и довольные же остались городские, что тайну великую открыли, молодость вернули. – Ну, Думают, вот это сенсация, рейтинг у передачи зашкаливать будет о таких чудесах. И повалил народ к озерцу со всех городов – измученных заводами, фабриками, выбросами всяких отравляющих, загрязняющих веществ в атмосферу.

Озерко радуется, - скольким людям я помогу. Светило - считать вновь приезжающих не успевает. А народ едет, едет, едет. Кто лечиться, кто омолодиться, кто так отдохнуть на природе – шашлык поесть, водку с пивом попить….

И смотрит солнце – кто – то уже в серебряной водице озерца белье грязное полощет, голову шампунем моет или того хуже – обувь или машину – натирает. Закрылись кувшинки от горя, попрятались бурундуки. Затоптали горожане все кустики с земляничкой. Перестали деревенские жители к озеру наведываться. Улетела утка с подросшими утятами. Рыба перестала в озере водиться. А народ беснуется. На весь лес музыку включат из магнитол только и слышно: БАМ БАМ БАМ. Не понравилось это птицам, перестали петь свои чудные трели и тоже засобирались покидать насиженное чудное место.

- ЭХ – эх, - загоревало Светило, что же наделали люди? Сгубили они тебя – озерцо. Вон бутылки пустые уже кидают и никакой благодарности. Гадят, гадят и пакостят! Кругом разбросаны окурки, мусор, пакеты, консервные банки, пластиковые бутылки.… Неужели не понимают, что в свою душу плюют? А не в озеро? Мало видимо им грязных городов, свалок, так еще и из леса умудряются сделать тоже самое. В святую воду – мочатся. Молчит Озерцо, мутная вода, серая, с грязью. Уже не плещется волна. Тяжело озеру, само заболело.… А народ все едет, едет в надежде кто вылечиться, кто отдохнуть, по привычке…

Набежала тучка, разразился гром. Припустил ливень. Спряталось солнце. Народ по машинам. Да по палаткам попрятался. Никого. И небо уже не радуется своему отраженью. Только частые капли барабанят по неподвижной мертвой глади озера. Стараясь пробить его, как броню неподвижной стали, помочь, оживить, наполнить своей дождевой свежей водой. И никак. Кончился дождь. Сыро, зябко. Налетел ветер на верхушки берез и кедров, а ну давай им ветви крутить, да листву с хвоей осыпать на землю. Срывая при этом палатки, да шатая машины. Засобирались тогда люди и уехали по своим городам, понимая, что здесь уже делать нечего. Сморщилось озерцо, рябью пошло, как в предсмертной судороге. Опавшая листва, словно венки, стала купаться в волнах. Засыхать стало озерцо, исчезать с лица земли. Уменьшалось, уменьшалось и совсем, практически исчезло. Осталась капелька, и та в землю ушла.

Много веков прошло. Заросло то место дремучими кедрами, непролазными тропами и соснами. Никто из местных жителей уже и вспомнить не мог о том, что когда – то здесь было озеро волшебное, озеро лечебное с серебряной водой. Снова стали в деревне болеть, до 50лет не доживать. И взывать к небу, чтобы вернуло им исцеление. Вот и упала, значит, спасительная капля. Озерцо – рожденное небом.

Пока дедушка рассказывал, Настенька смотрела, как быстро капля наполняется водой. И вскоре за спиной деда было целое Озерцо, живое, сверкающее на солнце. Привораживающее и манящее в свои прозрачные воды. Солнце опустилось к озеру омыться, небо залюбовалось отраженьем. И вскоре лес наполнился птичьими трелями и звуками ожившей природы. Озеро – вернулось!!!!

«ГЛАПИСК».

«Мышка»- была обычной серой мышкой. И ничем не выделялась из класса своих сородичей, в котором училась. Ну, разве что прилежностью и знала все уроки на зубок. А так, обычная, серая с черными глазками.

- Люська, дай списать, - просили ленивые мышата.

- Ни за что, – отказывала им мышка. – Неужели трудно выучить, как выглядит кошка. Или вам сложно посчитать зерна на созревшем колоске? Мышата неудачники отмалчивались, а Люська тянула лапку, и очередной раз отвечала на пять. Сегодня она решила идти домой не привычной дорогой, а через лес. Под одним кустом она увидела старую толстую крысу, которая, плотно пообедав, раздумывала над тем, чем ей заняться. Завидев молоденькую незнакомку, старая довольная крыса решила ее угостить остатками со своего шикарного стола и любезно предложила ей несвежую свиную шкурку от дикого кабана.

- Глория, - представилась крыса.

- Люся, - тихо пропищала мышка.

- Откушай, чем богаты.

- Благодарю вас Глория, вы так щедры, - мышка и правду после занятий была очень голодна.

- А, где ты живешь, прелестное создание – поинтересовалась крыса, когда мышка уже вытирала своим белым фартучком ротик.

- В поле, в норке, одна одинешенька. Начала выворачивать свою душу наизнанку Люська. В надежде, что чужой человек поймет и пожалеет.

- А замуж что ж не выходишь?

- Не знаю, пропищала Люська, и опустила в землю взгляд.

- Может я не такая как все? – спросила она у старой крысы? Крыса обошла ее со всех сторон, оценила длину усов, хвостика, черный блеск глаз и серую шкурку. – Понимаешь, - прошамкала одним зубом Глория, дело в том, что ты, такая как все! Такая же серая и скучная, незаметная и непривлекательная. Одним словом скукота и серость! Вот я недавно встретила в лесу белую мышь,- ах, как же ее зовут. Запамятовала. А, кажется, вспомнила – Лариска. Вот это заморская штучка, такая красота. Ослепительная блондинка. Так я тебе скажу, ни один ее не пропустит мимо. Или она ни одного не пропустит, тут вопрос риторический. Но даже мой старый Крыс Герман, и тот, при виде ее встает смирно на задние лапки. И шею вытягивает как молодой самец, поправляя свой старый галстук, – вспомнив это, Глория рассмеялась на весь лес громким раскатистым смехом. Который вернулся эхом и испугал нашу мышку, от чего она спряталась под листик.

- Ну, и что ты там делаешь, - спросила добрая крыса, заглядывая под лист.

- Дрожу, - ответила Люська.

- Вылезай, быстро, мы сейчас тебе будем имидж делать. Заявила обрадованная крыса, что, наконец – то ей есть, чем заняться. – Значит так, - устанавливая перед мышкой осколок разбитого зеркала и растягивая слова начала Глория. -Блондинки одной нам на лес хватит, а тебя мы сейчас выкрасим в розовый цвет, у меня как раз тут была банка краски. Красивая будешь….

- Нет, я не хочу быть розовой.

- Глупая, ты же будешь, круче любой блондинки. На тебя самец будет идти косяком, ты только представь, все Ларискины ухажеры у твоих ног! Обзавидоваться же можно.

- Но ведь, Лариска от природы блондинка, а розовых мышей, я в природе не видела, - попыталась возразить Люська.

- Нет, вы посмотрите только на нее, не видела в природе! - передразнивая ее, сказала Крыса. – А ты эту природу создай! Сама стань законодателем этой моды.

- Что вы тут распищались, так орете, что после сытного обеда, даже поспать спокойно нельзя!

Люся даже не заметила, откуда появился этот старый Крыс в поношенном рваном фраке с галстуком. Герман, догадалась она.

- О, - какая очаровательная леди, - произнес он хриплым голосом на придыхании и начал раскланиваться во все стороны.

- Ну, хватит, играть шута горохового. Иди, спи дальше, нам не до тебя. И не вздумай мешать, видишь, мы образ меняем!

- Чего? - не понял Герман, и заулыбался молоденькой мышке.

- Имидж – прошептала Люся, - сама, до конца не понимая, что это такое.

Проводив мужа, Глория вернулась в линялом старом норковом манто и вырезкой из журнала.

- Ну, как я тебе? – этот вопрос она задала скорее себе, нежели молоденькой мышке. Выхватив осколок зеркала из Люскиных лапок, она улыбнулась своему отражению. И сказав ему нежно «Красавица» - с любовью расцеловала.

- Вы такая очаровательная, в этой шубке, - не удержалась от комплимента мышка.

- Знаю, - самодовольным уверенным голосом ответила Крыса. – поэтому мой муж, от меня никогда не уйдет к какой-нибудь блондинке, брюнетке или прошмандовке. Вот смотри, в журнале пишут, что женщины, всегда должны быть привлекательными даже во сне.

- Это что, я должна одним глазом спать, а другим думать хорошо ли я выгляжу? Ну, знаете, я отличница и даже для меня сложно спать одним глазом, а другим следить за своей позой.

- Глупая, как и все молодые! Это значит всегда при маникюре, педикюре, одета от последнего кутюр. – Крыса заботливо поправила свою сползающую норковую шубу.

-А если не от кутюр?- неуверенно прошептала Люська.

- Ну, сшей тогда что – нибудь, В секонд – хенде купи, там почти даром. Не век же ходить в ученическом фартуке, чтобы потом его сменить на всю жизнь на кухонный фартук у плиты.

-Эй, разойдись, посторонись, а то задавлю, – прямо на них неслась на бешеной скорости машина, за рулем которой сидела ослепительно белая сверкающая мышка – Лариска. В окружении влюбленных в нее мышат и крысят.

- Вот, это красота, неописуемая! – вздохнув, сказала серая мышка.

- Это не красота, а правильно созданный образ, плюс уверенность, и смелость в завтрашнем дне. Так что, если хочешь, чтобы я тебе помогла, соглашайся. Я сделаю тебя прекрасно – розовой!

Мышка так устала от одиночества и быть как все, что решила изменить свою жизнь круто, раз и навсегда. И таким образом решить все проблемы и вопросы своей жизни.

Глория обрадовалась разумному решению, к тому же, как она призналась, уже давно не делала добрых дел. Схватив с радостью кисть. Она принялась ее окунать в ржавую банку с краской и плавно наносить мазки на серую шкурку Люськи. Вскоре Мышку было не узнать. От кончика хвоста, до кончика усов и ушек она была розовой.

- Ну, как я красивая? Я очень красивая? – без конца попискивая, спрашивала она у крысы.

- Да ты королева! ох умаялась я с тобой. А вообще знаешь, красота, страшная сила. Вот это как раз оттуда. Поверь моим прожитым годам! Но, знаешь, лучше спросить у мужиков, ведь все что мы делаем для них и ради них. Подожди, я позову Германа. Растолкав спящего крыса, она подвела его к Люське.

- А, - закричал со страху Герман, - пусть кончится этот сон.

- Алло, прекрати орать! Ты, не спишь, - Глория подергала его за усы и наступила ему на хвост.

- Ой, взмолился крыс, видимо не сплю, но что это? – он ткнул пальцем в розовую шубку мышки.

- Красиво, правда? – спросила мышка

- О, я вспомнила, - не дала Герману ответить Глория. Я вспомнила, это называется – Гламур! Такое кошачье название ГЛА – МУР. Пусть лучше будет Гла – Писк! Да, точно – ГЛАПИСК!

- О, как прекрасно звучит Глаписк, Глаписк, писк - подхватила счастливая мышка. Как здорово, я теперь Глапискная? О теперь я, кажется, понимаю, что такое писк моды и отчего все модницы пищат. Пи- пи – пи- счастливо запищала кружась в танце мышка.

- Подожди, - ответила крыса. - У меня было припрятано ожерелье, но так и быть, мне оно уже не нужно. Я отдам его тебе. Подарю безвозмездно, чтобы ты могла устроить свою личную жизнь. Крыса быстро убежала в норку. А Герман, придя в себя от страха, и неожиданности заявил, что блондинки ему нравятся больше.

- Поумничай еще у меня, таких подзатыльников навешаю, вообще из дома не выйдешь. И света белого не увидишь! Съем тебя на завтрак, или на обед, будет тебе потом блондинка, - прогремела страшным голосом Глория.

- Ну, я пойду, пожалуй, - спохватилась мышка.

- Подожди, надень ожерелье – крыса протянула нить с разноцветными стеклышками, которые чудесным образом сверкали на шее.

Мне уже ни к чему, а тебе пригодиться в самый раз. И помни, ты законодательница моды, побольше уверенности во взгляде и смелости. Главное смелости. Обожаю делать добро и бросать его в воду, - сказала себе в усы Крыса. Эх, что – бы еще такое сделать. Главное Герман в шоке, то - то же, пусть знает, что лучше меня нет никого!!!!

Уже смеркалось Люська шла счастливая домой, как на нее что – то сверху свалилось комом, но потом быстро отскочило. Сначала мышка зажмурила глаза от страха, но потом открыла один, как ее научила Глория. В стороне лежала старая сова Марина и, поправляя свои перья, говорила сама с собой, как это принято у стариков.

-Совсем видимо стала слаба глазами, какое то искусственное чучело приняла за живую мышку. Фу, все когти только измарала. А запах, запах, ну не иначе как глутамата натрия добавили. Да, скоро натуральных продуктов в лесу совсем не останется. Она еще немного поохала и улетела.

-Люська не верила своим ушам и глазам. Новая шубка не только делала ее привлекательной, но и еще жизнь спасла. Довольная своим новым положением мышка радостная побежала домой. Утром она как всегда пошла на занятия в школу.

-Вот удивятся мышата, увидев яркий мой наряд, да еще и с ожерельем. – Люська вздернула свой носик так высоко, как еще никогда в своей жизни не задирала. Все обзавидуются моей шубке, и от блондинки Лариски точно ухажеры ко мне перебегут! Не скрывая своего счастья, мышка вбежала в класс, который вмиг опустел. Все мышата как по команде спрятались, кто под парту, кто под стул. А кто был похитрее залезли в шкаф.

-Ну, что не выдерживаете моей ослепительной красоты? - тогда я пошла домой! – довольным голосом произнесла мышка.

-То есть, как это домой? – выползая из – под стола, спросила старая мышь Маргарита Станиславовна.

-Ну, никого же нет, - с полной уверенностью пропищала Люська.

-Все здесь, запищал дружно класс и занял свои привычные места.

-А ты хочешь сказать, что ты будешь учиться с нами? – тыкая указкой в розовую шубку, произнесла учительница.

-Вы совсем здесь заучились что - ли? - Люся помнила, что надо быть смелой. – Это я Люська!

-Все мыши серые, розовых в природе не бывает, и наша Люся отличница, тоже серая. – Доказывала учительница, продолжая тыкать в ученицу указкой.

-Да, вы что? в панике пропищала мышка, Это новый имидж называется Глаписк.

-Это кто же тебе такого мерзкого наговорил? Серый цвет это классика, а классика, это мода на все времена. И не нужен нам твой авангардный близко. Видишь, чего удумала, ладно, если бы еще белый придумала, куда ни шло, но что бы розовый, это слишком! Естественность, натурализм, все то, что не прикрыто мишурой и не искажено Глаписками – прекрасно и вечно. Потому, что это создано – самой природой. А то, что диктует ваша мода – это призрачная Фальшь!

-А что тут такого, мне тоже нравится, - пропищал мышонок Рома. Осмелевшая, увидев хоть в одном лице поддержку Люська сказала: Теперь я являюсь законодателем моды и в этом сезоне объявляю модным трендом розовый цвет. Все должны ходить в розовом, иначе это немодно! Среди мышат начался переполох писк и визг.

-Тихо, тише, замолчите все! Маргарита Станиславовна застучала по столу, затем сняла запотевшие очки и продолжила – Значит так, мышка должна быть серой – правило номер один, скромной два, тихой, три, и не выделяться из толпы. Все, иди, снимай свою шубу, а потом приходи на занятия. Кстати с чего она у тебя с норки? – поинтересовалась Маргарита Станиславовна.

-Нет, - это соболь, - продолжая хранить уверенность, и спокойствие ответила Люська. Она решила не признаваться в том, что это ее собственная крашенная шкурка.

-Ну, это не столь важно, - согласилась старая мышь. Мы вот в нашу молодость жили без всякой моды в сарафанах обычных ходили, да в пальто. И никто не умер. А им поголовно шубу подавай и обязательно, чтобы с норки. Позор, позор на весь мышиный род, да еще и розовая. Если сейчас же не снимешь, исключим из школы.

-Ну, и, пожалуйста, - ответила мышка, больно все вы тут мне нужны. Все такие правильные, серые, и жизнь ваша серая, куда деться. А у меня жизнь будет цветная! Только все эти свои правила вы придумываете сами!

-А вот и нет, возразила ей Маргарита Станиславовна, - это создано самой природой. А теперь выйди вон из класса и не мешай вести урок. Все мыши тебя теперь презирают. И я запрещаю с этой минуты общаться с тобой и дружить всем мышам. До тех пор, пока ты не сменишь этот дурацкий Глаписк. И не станешь снова серой мышкой.

Мышка выскочила из класса. Она не знала, толи плакать оттого, что двери школы для нее закрыты и дружба с мышами тоже. Толи радоваться своей страшной красоте, и тому, что ее даже совы бояться. Но ведь и сородичи тоже стали бояться, подумала она. Сегодня она решила возвращаться домой не через лес, а через пшеничное поле, заодно и подкрепиться. Мышка шла, а слезинки медленно капали на землю. В своем горе, она не заметила, как наступила на что – то мягкое и пушистое.

- А, - закричал кот, увидев невиданного ранее розового зверя, от которого еще шел и зловонный запах. Кот так сильно испугался, что принялся бежать изо всех сил.

-Ой, - пискнула мышка и спряталась за колосья. – Это страшное чудище похоже на кота, но такое страшное, подумала мышка! – В носу серьга, в ухе серьга, в губе серьга, на лапах кольца.…Какая жуть, еще и щипанный и цвета синий. По-моему, в природе такого не существует.…Какая жуть. А может, это такая мода, писк сезона? И мой розовый уже не в моде? Нет, ну, однако страшно, поджилки все трясутся. Ладно, ему все равно, но о людях бы хоть подумал! Каково нам терпеть такое безобразие? Смотреть просто противно! А может, это был и не кот. Нет, конечно, кот, вот глазищи какие голодные, точно как в учебнике, который Маргарита Станиславовна показывала. Эх, вот доучилась бы в школе, тогда наверняка бы знала кот это или нет. А не гадала бы сейчас.

Мышке стало так горько, она осознала, что ее красота такая же безобразная и неестественная как этот чудовищный кот. И что таких искусственно надуманных мышей в природе не существует. Она сорвала с себя ожерелье и разрыдалась присев на земляную кочку. Откуда ни возьмись, набежала тучка, и начался ливень. Мышка подумала – где бы спрятаться. А потом решила, Зачем? От кого? От неё уже и так все кто мог, спрятались и убежали. Она подставила свою шубку дождю и произнесла вслух: - вот промокну, заболею, умру, и пусть это лежит на их совести. И пусть с этим живут. Сами же меня прогнали, вот оно человеческое общество. От такого решения, ей стало сразу легче. Мышка стала бегать по лужам, потом окунаться и заметила, что краска смывается и лапки снова серые и хвостик и остальное тоже. А дождь прекратился, и на небе появилась радуга.

-О какое счастье быть серой, закричала Люська! Я теперь самая красивая, и самая уверенная. Самая естественная и самая натуральная и самая самая. И довольная своим внешним видом она побежала назад в школу.

«Нескучное детство».

Котенок был обыкновенным пушистым комочком, но это лишь для взрослых, а для пятилетней Насти, кошечка была очень симпатичной и очаровательной. Если бы среди кошек проводили конкурсы красоты, Настя не сомневалась, ее киска заняла бы первое место. Она была необыкновенная: усатая, полосатая, пузатенькая и слегка косолапая. Косолапила она передними лапками, когда бежала за босыми Настиными ногами. Кошечки было четыре недели о роду, но она уже вовсю кусалась и царапалась, а вообще, была сама прелесть. Даже когда Настя укладывала ее спать в колясочку, где раньше спали куклы, кошечка не противилась заботам своей хозяйки и с большим удовольствием спала на кукольных кружевных простынках и подушках. Куклы были заброшены в угол и забыты. Настя просила их не обижаться, и они застыли в безмолвном ожидании, когда же о них вспомнят снова.

Имя для кошечки выбирали всей семьей, задача была не из легких. Не одно кошачье имя не вязалось с обликом этой косолапки.

– Давайте назовем ее Пиратка, – предложил папа, – а Настасья? Все мыши ее будут бояться, и прятаться, выкидывая свой флаг.

– Нет, – не согласилась мама, – пусть это будет просто Мурка.

- Ну, вот еще чего, – возразил старший брат Насти Мишка. – Пусть уж тогда ее зовут Дуська или Симка, а может, вообще Люська, в честь косолапой соседки тети Люси.

– Ну, уж нет, – отреагировала повелительным голосом доселе молчавшая Настя. – Это моя кошечка, мне папа ее подарил, и я сама ее назову. А вы называйте своих кошек как хотите. А мою будут звать Муся.

– Доченька, что же это за имя, совсем некрасивое...

– Муся, Мусечка, Мусеночек. – Настя завернула ее в конвертик для новорожденных и пошла со своей новой дочкой, играть во двор.

– Пап, а пап! А когда ты мне сделаешь подарок? – пятиклассник Мишка теребил отца за рукав потертого пиджака.

– Ну, я же сделал и тебе, и Насте. Играйте с кошкой вместе.

– Я не хочу кошку и не играю в девчоночьи игры, – плаксивые нотки появились в Мишкином голосе.

В разговор вмешалась мама, отложив спицы с пуловером, который она вязала непрерывно. То, распуская, то, снова начиная, то, меняя узор, то, сбавляя лишние петли.

– Миша, но у тебя ведь есть марки, шашки, роликовые коньки.

– Нет, нет, я хочу собаку, понимаешь, собаку. Почему Насте все сразу, а мне ничего? Вы меня не любите. Все ей. На тебе, пожалуйста, и платье, и куклу, и кошку. А мне один раз в жизни нельзя, да?

Высказав наболевшее, Мишка закрылся в своей комнате.

– Ну, вот скажи, что нам теперь делать? – мама устало заглянула отцу в глаза. – Отдать кошку назад – Настя поднимет крик, взять еще собаку – здесь разразится целая война. Говорила тебе, не балуй ребенка. Зачем кошка? У нее кукол, я, когда убираюсь в квартире, не знаю, куда их девать. И не говори мне ничего. Слышишь? Я сама буду детей воспитывать, в строгости, как меня воспитывали.

– Аня, ты меня не понимаешь, – отец говорил затравленно и тихо, как будто боялся, что, если он скажет не то, мать возьмет первый попавшийся предмет и начнет его воспитывать.

– Я не понимаю? – мать все больше распалялась. – Да это ты не понимаешь, он уроки не успевает делать. А собака будет? Ее выгуливать нужно, ухаживать за ней, мыть, убирать. Конечно, мама, кто же еще? Нет, хватит с меня. Сам заварил кашу, вот и будь справедливым отцом.

Дальнейшего разговора Мишка не слышал, глаза слипались, и он отдался во власть сну. Собаки были разные – большие и маленькие, сидели в ряд: овчарка, бульдог, терьер, бультерьер, пудель, ротвейлер, сенбернар, здесь были все породы. Послышались аплодисменты, Мишка поклонился во все стороны, достал хлыст и сказал: «Апле!», и все по команде вспрыгнули и поменялись местами. Потом собаки пели, считали, ехали в повозках, большие везли маленьких, так было в цирке, куда Мишка ходил с классом.

«Да, собака – друг человека, она воспитывает характер, помогает ловить преступников, ее можно дрессировать. А кошка? Что проку от кошки? Она только и делает, что спит да играет с маминым клубком. Вот вырасту, стану дрессировщиком собак. Подавай целый день команды: «Ату!», «Фас!», «Фу!», и никаких тебе забот или неудобств. А кошки – они созданы для девчонок, такие же плаксы, – так рассуждал Мишка, проснувшись и наблюдая на Мусей, которая, вернувшись с прогулки, была настроена пошалить. Для начала она стала катать по разным углам мамин клубок, от чего пуловер стал распускаться. Мишка за всем этим весело наблюдал и совсем не хотел вмешиваться. – А зачем? Пусть их любимая кошечка играет. Я – то здесь при чем? Вот если бы шкодила моя собака... Ну, нет, собаки умные...»

Тут в комнату вошла мама и, увидев такое безобразие, стала кричать на всех без разбору: на Мусю, Настю, Мишку, папу.

– А это не моя кошка, – парировал Мишка.

– Мамочка, но ты ведь сама распускаешь на дню по сто раз, Муся решила тебе помочь, – лепетала сквозь слезы Настя.

– Еще раз увижу, точно выкину вашу кошку.

– Папа, папочка, мама ведь не может выкинуть Мусю, она же моя, ты мне ее подарил! У меня даже Юлька Люлякова из соседнего подъезда просила выменять ее на слоника и жвачку. А если мама ее выбросит, ее точно Юлька подберет...

Отец отложил газету и, тяжело вздохнув, погладил Настю по голове и кошку по пушистой серой спинке.

– Успокойся, дочь. Но ты должна воспитывать Мусю.

И Настя усиленно стала применять на бестолковой, шкодливой Мусе педагогические методы воспитания. Следующий раз, когда Муся взобралась на шторку покататься, Настя долго ее шлепала и учила вести себя прилично. Папе это не понравилось. Он отложил газету, усадил Настю себе на колени и стал объяснять, что Мусе нужны игрушки, а бить кошку нельзя – ей больно. Папа оторвал клочок бумажки и, завязав на нитку, показал Насте, как надо играть с кошкой. Последующие дни были относительно спокойные, если не считать мелкие проказы Муси, когда она забралась спать в папин сапог, и вся квартира была поставлена на уши, чтобы ее найти.

А в воскресенье Мишку ждал сюрприз. Папа от своего друга дяди Юры принес для сына парочку хомяков, которые спали в аквариуме, устланном ватой. Мишка обрадовался: хоть какая-то живность его.

– Конечно, это не собака, но на худой конец сойдет, - подумал Мишка.

Хомяки были белые, в рыжих пятнышках, очень интересные. Настя даже забросила свою Мусю и переключила все внимание на хомяков. Но Мишка не позволил ей взять даже на руки. Он важно ходил из угла в угол и думал: как же их дрессировать, если они все время спят. Фомка и Фимка веселым нравом, особенно днем, не отличались, а вот ночью, наоборот, они начинали шуметь, возиться и съедать все запасы, накопленные за день. Если в углу аквариума скапливалось много семечек, яблок, орехов, Мишка вынужден был не кормить их два дня, чтобы они поедали все свои припасы. Но хомяки все равно умудрялись хитрить и прятать половину еды в защечные мешки, отчего угол в аквариуме был всегда полон. Стоило Мишке взять портфель и распрощаться с хомяками до вечера, как ими тут же начинала заниматься Настя. Теперь хлопот у нее прибавилось на целый день: Мусю нужно было закрыть в другой комнате, затем вернуться к хомякам, взять Фимку на руки, посмотреть его зубки, пустить побегать по дивану, делая ему при этом преграды и заставляя их преодолевать. А вот с Фомкой Настя играть не любила, он был угрюмый и какой-то неповоротливый. О том, что во время Мишкиного отсутствия хомяками занималась Настя, знали только двое: папа и Муся. Но Муся даже при всем своем желании никому не могла пожаловаться, а папа, обнаружив своевольничание дочурки, ничего плохого в этом не увидел. Но Насте все же обещал, что это будет их тайна от мамы и от Мишки.

В дверном замке кто-то повернул ключ, Настя насторожилась. «Кто же это может быть? Папа с мамой на работе, Мишка в школе, а если это воры?» Забыв про Фимку, который лазал уже по полу, Настя на цыпочках подошла к двери. «Что же делать? Кого позвать на помощь? А может залаять, как соседская собака Тузик? Нет, лучше взять на кухне сковороду и огреть ее по голове грабителя, так делали в каком-то фильме. Тогда было смешно, а сейчас даже ничуточки. Вот страшно слегка, ну и пусть, зато потом во всех газетах будет написано, что Настя Кудрявцева обезвредила преступника». Пока Настя все это думала, спрятавшись за кухонной дверью в руках с дуршлагом, потому что в сковороде на плите были котлеты, грабитель разделся и прошел в комнату. «Ах, что же делать? Сейчас он схватит беззащитного Фимку. Ага, идет сюда. Видно, почуял запах котлет...» Дальнейшие размышления Насти прервал Мишкин голос:

– Настя, ты где? Не прячься, я не буду играть с тобой в прятки. У нас учительница заболела, я возьму ролики и покатаюсь с ребятами в соседнем дворе.

Входная дверь с шумом захлопнулась.

– Ну вот, специально так быстро сбежал, чтобы я за ним не увязалась. Вот, блин, все испортил, теперь обо мне даже газеты не напишут. Ну и ладно, зато я по-другому как-нибудь прославлюсь.

Настя повесила на место дуршлаг, запихнула в рот котлету. Запертая Муся жалобно мяукала и просилась, чтобы ее выпустили.

– Ах, верно, Муся хочет молочка, проголодалась моя кисонька.

Пока кошка пила молоко, Настя представила себе, что она в ресторане. Повязала мамин фартук, висевший возле плиты, положила в тарелку котлету, хлеб, налила в бокал молока и окинула все удовлетворенным взглядом.

– Прошу, месье, к столу.

Она думала, что «месье» называют любого обедающего во французском ресторане.

– Прошу вас, прошу, – приглашала она себя.

Затем, как и подобает истинным французам, величественно уселась на табурет. Сделал глоток молока и, как можно больше подражая французам, сказала:

– О, этот божественный напиток напоминает мне м...м... портвейн. Муся, ты не находишь?

Но Муся тщательным образом умывалась, выпив все свое молоко. Но оставить вопрос хозяйки без ответа сочла бестактностью и поэтому промяукала что-то нечленораздельное в ответ. Настя знала язык своей подопечной так же хорошо, как и французский, поэтому, поняв, что Муся интересуется портвейном, стала объяснять, что этот напиток пьют по великим праздникам. Например, на мамин день рождения папа всегда его покупает. А еще на Новый год. Мама говорит, что портвейн ее самое любимое вино. А вот когда Настя застукала Мишку на кухне, где он сливал остатки из бокалов и пил, он дал Насте глоток, чтобы она не разболтала маме. Насте портвейн совершенно не понравился. Ох, и влетело же тогда Мишке от папы. Ну, да ладно, Муся, молоко-портвейн вкуснее, правда? Настя доела котлету и пошла в соседний двор, разыскивать Мишку.

Вечером после ужина разразилась война. Мишка обнаружил пропажу – Фимку, и все стали допрашивать Настю как единственного свидетеля случившегося. Но испуганная Настя честно сказала, что когда уходила гулять, хомяки спали в аквариуме. Мишка кричал: «Ты во всем виновата!».

– Я не виновата, виноваты воры.

– Какие воры? – встревожено спросила мама.

– Ты ведь, когда уходила, дверь захлопнула? – спросил папа.

– Ну, может, они через балкон залезли, – неубедительно пролепетала Настя.

– Да... – вздохнул папа. – Восьмой этаж...

– Она врет, она все врет, мама, она поменяла его на старую губнушку...

– Настя, скажи правду, я тебя ругать не буду.

– Мама, я уже сто раз говорила, мамочка: губнушку я нашла, а хомяк был дома.

Оставшись вдвоем с папой, Настя открыла ему свою тайну, что хомяк превратился в невидимку, в него вселился призрак, и сейчас он невидимый. Папа предложил Насте искать вместе. Они отодвинули диван, заглянули во все углы, к куклам, посмотрели в колясочку, где спала Муся, в кухне, под столом, в ванной, в прихожей, но тщетно, хомяк исчез.

Мишка уже смирился с потерей, когда через два дня мама обнаружила в шкафу, где стопочкой лежало чистое белье, что, все уголки простыней объедены и под ними спрятался хомяк. Мишкина радость не знала предела, он даже хотел Фимку взять с собой спать, да потом передумал. Зато с Насти были сняты все подозрения, а вот как Фимка смог выпрыгнуть из аквариума, для мамы с Мишкой так, и осталось загадкой.

Больше к хомякам Настя не подходила. Но теперь ими не на шутку заинтересовалась Муся. Ей строго отчертили границу и наказали в запретную зону даже не совать носа. Но чихать хотела Муся на все эти наказы. Однажды, улучив момент, она прошмыгнула в заветную комнату, а затем, прыгнув в аквариум, задушила хомяка. Расправиться с ним до конца помешал ей Мишка, который принес им орехов.

– Да Муся его бы и не ела, – втолковывала всем окружающим Настя. – Она сыта, вон, даже молоко в блюдце не допила. Просто он напомнил ей мышку, и она хотела поиграть, а сил не рассчитала, – лепетала Настя, но легче от этого никому не было.

Хомяка пришлось хоронить во дворе. Мишка вырыл ямку и даже плакал чуть-чуть. Все время пинал ногами Мусю и даже грозился выкинуть ее на улицу. Насте тоже было жаль Фимку, и она на его могилку отнесла букетик из анютиных глазок. А Фомка, натерпевшись такого страху, стал хворать. На Мишкиной стороне была вся семья. Чтобы до глупой Муси, до ее кошачьего сознания довести, что она натворила. Мишка решил купить ей поводок и держать ее только на кухне.

Начинались летние каникулы. И мама достала Мишке путевку в оздоровительный лагерь. Уезжая, Мишка в свой рюкзак засунул Мусю. Настя этого не видела, а то бы обязательно отшлепала брата ремнем от папиных брюк. Папа в тот день был на работе, следовательно, он тоже ничего не мог знать. Но то, что Мишка с мамой были в заговоре, Настя не сомневалась. Мама и так не любила Мусю за шкодливость, а после смерти Фимки вообще не хотела видеть.

Настя не хотела мириться с пропажей Муси, и все ходила и кыскала кошку. С подружками Надькой и Шуркой они обыскали весь двор, но кошки нигде не было. А мама упорно молчала, не замечая папиных вопросов. Когда на следующий день Настя понесла Фомке яблоко и обнаружила, что он не спит, а мертв, тут ее горе, доселе молчавшее, вылилось наружу всхлипываниями и рыданиями. Папа предложил похоронить хомяков рядом, а Настя продолжала плакать, уговаривая отца оставить его в аквариуме.

– Ну, зачем, доченька?

– А я буду на него любоваться. Бедненький...

Полдня Настя плакала, а потом, видно, осознав, что горю ничем не помочь, выскребла из вазочки все конфеты и, как полагается на поминках, раздала девчонкам. Люлякова притащилась на скамейку со своей огромной куклой. У Шурки был слоник – желтый, с розовыми ушами. И Настя тоже побежала за своими куклами, которых она давным-давно забросила, но только они могли сейчас ее утешить и вернуть к веселью и беззаботной жизни.

А через месяц, когда вернулся Мишка, в доме был праздник: в уже знакомом аквариуме поселились красивые крохотные рыбешки и улитки. На дне можно было увидеть маленькую черепашку.

«Голубоглазый мальчик…»

Сегодня мы с моей школьной подругой Бибигуль после уроков идем в кино. Уже вторую неделю в нашем небольшом городке показывают французский фильм «Бум». Я смотрела его уже три раза. А Бибигуль ни разу. Но она уже устала слушать каждый новый день сценарий из моих уст, и сегодня, наконец – то решилась. На экране разыгрывается сцена свидания главной героини Вик, нашей ровесницы. И я, взахлеб опережая события, пытаюсь сама все объяснить Бибигуль. С задних рядов на нас шикают и ругаются. И я невольно замолкаю, на кадре с поцелуем. Закрываю глаза и на месте героини представляю себя, но у меня плохо получается, потому что я ни с кем из мальчиков не дружу, и второй половинки у меня нет.

Спустя два часа зажигается свет и мы, счастливые и довольные выходим на улицу в сквер. Я напеваю себе под нос запомнившуюся мелодию из кинофильма. А Бибигуль идет и молча грызет семечки.

- Ты так и будешь всю дорогу молчать? - рассерженная спрашиваю я.

- А о чем говорить, - недоумевает моя подруга. – Ты же понимаешь, что это КИНО, а в жизни, все по - другому.

- Ну, почему по - другому – не унимаюсь я. – Ведь кино берется из жизни. Лично я боюсь пропустить свою вторую половинку. А вдруг я его не узнаю и пройду мимо. Тебе хорошо, ты знаешь за кого пойдешь замуж, а мне так тяжело…..

- Да, я пойду за Талгата. Наши родители договорились, когда мне было еще два года. С одной стороны это удобно. Я спокойна, искать никого не надо и переживать как ты и метаться тоже! И знаю, что в «старых девах» не засижусь! – Мы обе прыскаем со смеху, не до конца понимая значения слова «Старая дева». Просто так выражается ее мама, всякий раз, когда вспоминает вожатую Коптеву Наталью. Та все ждала принца, и в сорок пять лет, продолжает его ждать. Мы не торопясь, идем, пиная желтые опавшие листья, и я делюсь с Бибигуль по секрету тем, что я очень влюбчивая:

- Представляешь, - говорю я тихим вкрадчивым голосом, напуская еще больше таинственности. – Я такая влюбчивая, просто сил нет. Вчера смотрела кино «Гардемарины вперед», а там главный герой Дмитрий Харатьян. Ах, как он шпагу держит, а знаешь, как даму защищает! И я поняла – влюбилась окончательно и бесповоротно. Думаю, ну, все, можно начинать страдать. А это значит, ни есть, ни спать. Ну, сама понимаешь, все как положено. Но тут начался концерт «Песня Года», а там Дмитрий Маликов, так пел, как соловей. И я влюбилась в него. А потом к папе заехал давний друг дядя Юра в шикарном коричневом костюме, с шутками, прибаутками, анекдотами, и я снова влюбилась.… Вот скажи мне, как настоящая подруга, что мне делать, я так страдаю…

- Счастливая, - тяжело вздыхает Бибигуль. – Вот бы мне влюбиться…

- В кого? В Талгата?

- Ну, зачем сразу в него? он никуда не денется. А вдруг я, правда, влюблюсь в другого. Бибигуль зажмуривает глаза. Но тут же сразу их открывает. – Нет нельзя, Меня сразу отец убьет и меня, и мамку. Он заешь, какой строгий.

- А у меня нет, говорю я, - и вспоминаю, как в сердцах он бросил в меня полное ведро воды, только чтобы я сидела дома и не ходила на танцы. Да я бы и так не пошла. Там все равно нечего делать. Все стоят, прижавшись к стеночке, подпирают, чтобы не упала. И музыка так громко бахает по голове, что саму себя не слышно. Ну, ничегошеньки хорошего. Конечно, я не стала Бибигуль этого говорить, хоть и дружим мы с ней с первого класса. А язык за зубами она держать не умеет. Вот сказала я ей как – то, что когда мне, было, пять лет, я мечтала выйти замуж только за папу. Так на второй день весь класс уже об этом знал и потешался надо мной. А она глупая, сделала невинное лицо и старалась меня убедить, что она не причем. Сначала, я решила обидеться, а потом подумала, зачем? Все равно сидим вместе за одной партой, и домой ходим вместе. Конечно, за папу я не выйду. Не потому, что мама сказала: «Ищи себе другого, это мой муж!» А потому, что я уже взрослая, мне четырнадцать лет. Да и браки между родственниками, может, где-то разрешены, а у нас в Советском Союзе недопустимы. Чтобы не было кровосмешения.

Недавно из армии пришел мой двоюродный брат Кирилл, балбес, балбесом. Чему их только в армии учат? Он долго на кухне пытал мою маму, как узнать ту он девушку нашел, чтобы жениться или не ту?

- Странно, Кирилл, что на эту тему ты не говоришь со своей мамой, - неуверенно ответила моя.

- Она в любви ничегошеньки не понимает, - парировал Кирилл. И мама сдалась.

- Любовь, это когда ты готов умереть за этого человека. Жизнь свою за него отдать! Вот если готов на такой поступок, только тогда женись. А если нет, сомневаешься, то не встретил ты еще ту единственную и неповторимую.

- Тетя Галя, а как ты познакомилась с дядей Костей, - не отстает от мамы мой двоюродный брат.

- Ну, я после института по распределению приехала к ним в поселок физкультуру преподавать. Вот значит, и влюбилась, на танцы бегали, в кино…

- А как ты поняла, что это он? Твоя половинка?

- Он в армию ушел, на два года. Я ждала, письма писала. А из армии пришел, сразу свадьбу сыграли.

А когда он служил, ты что и в кино ни разу не ходила и про танцы забыла?

- Да ну вас, - смеется мама. – все брысь с кухни, только манты мешаете делать, устроили мне тут с Юлькой допрос. Кивает недовольно головой она в мою сторону. – Эта, вот тоже, нет, чтобы об учебе думать, влюбленности себе надумывает.

- Ну, пусть девчонка помечтает, перебивает наш разговор вошедшая бабушка. – А вообще, внуки мои дорогие, влюбиться нужно раз и на всю жизнь. Вот как мы с дедом, в войну встретились и сорок лет уже вместе и счастливы. И дети хорошие у нас и внуки пригожие.

- Ага, бабуля, так сейчас не бывает. Вот тетю Катю возьми, пятый раз замуж выходит. Все счастье свое найти не может, - Кирилл ехидно улыбается. – То ей с квартирой подавай, то с машиной, то при высокой должности.

- Ты бы при Юльке помолчал, - урезонивает его бабушка. – А ты детка не слушай его, - ласково гладит она меня по голове. – По любви нужно замуж идти. По большой и чистой любви! Тогда и дети рождаются как солнышки и мир в добре, и семья в ладу и согласии. И сердце радуется. А то, что сейчас моду такую взяли, так пойми эту молодежь. Но все это блажь, она временна. А любовь вечна. На ней все строиться и держится. Ромео и Джульетту читала?

- читала, - отвечаю я.

- Ну, так пойди и еще Мопассана почитай «Милый друг»

- мама, а ей не рано? - с опаской спрашивает мама у бабушки.

- Нет, отвечает та, умело залепливая манты. - она грамотная девочка.

- А Бибигуль выйдет замуж за Талгата, - говорю я, не выдержав. – Их родители так договорились.

- Хороший обычай, соглашается бабушка.

- Бабушка, - с непониманием восклицаю я, но ты же говорила, что нужно по большой любви. А она его не любит. И родители ее отдают только потому, что у него двести овец, и семьдесят семь лошадей в табуне.

- О, а это попахивает расчетом, - встревает Кирилл.

- Это очень хороший древний обычай, - не сдается бабушка. – Бибигуль уже к жениху своему привыкла. А потом казахская женщина будет почитать мужа и уважать. А, уважая, ты его уже невольно любишь. Без уважения любви не бывает. А какие свадьбы у казахов богатые, красивые. – И бабушка начала вспоминать, как однажды их с дедушкой пригласили на такую свадьбу. - У жениха был средний достаток и за невесту он заплатил калым – сорок семь лошадей. Над головой невесты разбрасывали баурсаки, сладости, курт. Находящиеся ребятишки и молодежь наперебой собирали пищу.. Это родители желали им счастья и процветания. Звучала домбра, танцы, айтысы, акыны пели песни. Свадьба это всегда хорошо. Надо Кирилл и тебе уже думать о женитьбе.

- Да на ком, бабушка?

- Ищи свою половинку, не сиди.

Послушав все эти разговоры, я иду в часовую мастерскую, чтобы отдать в ремонт мамины часы. Там работает молодой кудрявый голубоглазый парень, очень вежливый и внимательный. Видно сразу, тоже ищет свою половинку. Он спрашивает, как меня зовут, узнает мою фамилию и тут же сообщает, что знает моего папу. Я смотрю на него как на потенциального жениха и начинаю мило улыбаться, его шуткам и анекдотам. Конечно, он и в подметки не годиться экранному Харатьяну и Маликову, но как говорит, Бибигуль: «это звезды, а ты, простая девушка и парень тебе нужен простой!» И я улыбаюсь от нечего делать и жду, когда же он сделает часы. Он берет мою руку в свою, на запястье ловко щелкает мамин браслет. Я пытаюсь выдернуть свою руку из его, но он крепко держит и уговаривает сходить с ним в кино на фильм «Бум».

- Меня папа не пустит, - нагло лгу я его голубым глазам. Меня вообще никуда не пускает.

- Ладно, поговорю я с твоим папой.

Я счастливая и довольная собой летящей походкой порхаю домой. Нет, я не иду, ходить я не умею. Я в буквальном смысле парю от переполняющего меня счастья. Улыбка, обнажающая все мои зубы, не сходит с лица. И все прохожие оборачиваются и смотрят мне в след. А мне легко и просто, и мама это объясняет одним словом – Молодость. Может она права?

Вечером с работы приходит папа и начинает пытать меня, откуда я знаю Валеру Желткова? Я пытаюсь объяснить, что никакого Желткова я не знаю. И фамилия дурацкая, страшнее не найти.

- Ну, раз не найти, зачем тогда в кино с ним собралась? – папа раздражен и жутко недоволен. Он старше тебя на пять лет, ты понимаешь? Он взрослый мужик, а ты еще подросток. Между вами пропасть, и ни на какой фильм ты не пойдешь! Все я сказал и даже не думай меня умолять.

- Да, я уже видела этот фильм, пять раз. А то, что часовщик носит фамилию Желтков, я не знала.

- Вот видишь, толком еще не знакома, а уже собралась на свидание.

- Да, никуда я не пойду.

- А зачем тогда голову ему морочишь? Просишь, чтобы со мной поговорил?

- Ну, я же не знала, что фамилия у него такая…. Нет, останусь – ка я Ивановой. Я разворачиваюсь и делаю вид, что ухожу в другую комнату, но сама продолжаю слушать разговор родителей за едва прикрытой дверью.

- Да оставь ты ее, пожалуйста, говорит мама уставшим голосом, видишь, она такая же, как я влюбчивая. Ну, пройдет этот период у нее….

- Да скорее бы уже, тяжело вздыхает папа.

На следующий день не успели мы с Бибигуль зайти в класс, как нас обступили в коридоре одноклассницы и наперебой начали говорить, что у нас новенький. Красивый, сын военного! Девчонки весело щебечут, перебивая одна другую. Я смотрю на Бибигуль и вижу ее желание поскорее войти в класс. Но следом за ней не спешу. А бегу в фойе к зеркалу поправить бант на косе и воротнички на ученической форме. Я страшно волнуюсь, отчего у меня ладони становятся влажными. А на лбу от волнения появляется испарина. Стараясь сделать беспечным вид, я открываю дверь в класс. Но в дверях неожиданно сталкиваюсь с новеньким. Портфель падает у меня из руки он как истинный джентльмен, начинает собирать выпавшие учебники в полной тишине. Весь класс замер, все головы смотрят только на нас, и я чувствую, как мои щеки предательски начинают краснеть.

- Спасибо, чуть слышно стараюсь выдавить я из себя.

- Костя, - новенький тянет мне свою руку. – Я смотрю, не мигая в его чистейшей воды голубые глаза, и думаю: – Вот она, большая, светлая любовь! О которой всегда твердит бабушка, которую никогда не пропустишь, и от которой рождаются дети – Солнышки!